2 April

Rive Gauche YSL

when your boots, faithfully warmed you through the winter suddenly seem heavy,

when you do not care about the coldness, embracing your legs,

then it’s time for white aldehydes,

aldehydes as white as artificial light,

as unnatural as only aldehydes can be,

at the moment when nature is going to unfold it’s new story,

every year

the same

Chinese watercolors: Esprit de Chine Auguste

Китайская акварель: Esprit de Chine Auguste

“I had a dream that my heart wasn’t aching,
It was a porcelain bell in the yellow of China…”
Nicolay Gumilev

Very little is known about Auguste perfumes. Who created them? For whom? Why were they waiting so long for their time to come? We know these perfumes were composed by anonymous perfumers in Grass, and now they are produces according to the original formulas using old technologies. Obviously, all three Auguste perfumes could be categorised as “they don’t do them like that anymore”, literally and figuratively. They have an “unplugged” sound, not damaged by amplifiers, recorders, or special effects. They are like a good listener, with whom you are on the same wavelength, and not like a screaming horn, running ahead of you.

Esprit de Chine is an elegant flowery chypre. It’s ideal for summer, when you want to get out of leather corsets and silver aldehyde carcasses, but have to stay in shape. In the top notes of the scent are cool candy hesperides, solid and wet, like mercury balls. They are accurately and precisely filled with taught roses, squeaky-clean snow-white lilys of the valley, velvet geranium leaves, and dark-brewed carnations as main characters. Carnations hold shape of the perfume like a tightly twisted crepe thread. In the base of a scent is a lot of moss, lightened a bit by sandal and musk. Only for this Esprit de Chine is worth being loved. I love it for the feeling of cool, nicely creaking fabric, for the laconic flower graphics and a handsome cut. I wear Esprit de Chine when I want to feel dressed elegantly, even though I spend the whole day running errands.

Esprit de Chine doesn’t dictate its rules, nor does it dominate the space, like many chypres do. The scent doesn’t turn me inside out like Guerlains. It doesn’t have biographical nerve of Chanels. And it doesn’t have that nostalgic flair coming from the past. It is a perfume-fossil, that hatched from an egg at a wrong time, young and mature at the same time, getting old right after having been born. I still hope that in the 21st century’s perfume cacophony its voice will be heard.

______________________________________________________________________

Esprit de Chine (?, 1905-1920): bergamot, ambrette, orange blossom, lilac, carnation, lily of the valley, white musk, tree moss, sandalwood.

Photo by Erik Madigan Heck for Mary Katrantzou

No.5 Chanel

Chanel No.5: embarace the boundless.

Chanel No. 5 is the scent of the categories “embrace the boundless”. My review turned up to be similar to the revelations of the blind man from the buddhist parable about an elephant. I had to sit on my hands to prevent myself from throwing caution to the wind and starting a broad and deep investigation on the subject. Why should I increase the entropy of informational space? The book about N°5 has already been written*.

No. 5 has never been a scent of temptation for me, as, it seems, it could be perceived from numerous advertisement icons. Maybe I was coming across wrong releases or wrong concentrations. After all, such a legendary perfume could rightfully have many faces. I wore the EDP circa 2000s when I had to unwillingly do some work. The scent gave me, in my own eyes, some age and authoritativeness. I wore it when I had to write an unpleasant letter or finish routine work that required concentration. No. 5 would turn me into a workhorse, the one that docilely and happily pulls the plough. The scent had sharp aldehydes of raspberry color; dense and stocky, as if it was soaked, powder; flowers, alloyed into bright, almost candy mass. After some time the sharp edges of the scent would soften, the powder would dry and not stay like a lump in the throat. We weren’t actually friends with that No.5.

At the same time, No. 5 has never been a “granny” scent for me. The older generation of my family never smelled of perfumes, so I don’t really understand what is the meaning of that notion. And after careful reassembly of the formula back in 2008 I want to laugh in a face of anyone who talks about No.5 as of an “old lady’s” perfume. How much time we spent back then learning all digital codes! It seems to be the only case when we were running after the new, not after ”the older – the better”.

In the EDT Chanel No. 5 of that new release are 1930s, with their cult of youth and healthy body and soul. I see it in the paintings of Deyneka, in the photographs of Munkácsi, in a student album of my grandmother. There’s a belief in a happiness for all and everyone, that, just wait a little bit, will come. That desperate faith in a “bright future” as the only way to suppress the growing premonition of war. Sports marches will be replaced by military ones soon.

In the EDT Chanel No. 5 is a ringing purity. Girls in squeaky crepe de Chine polka dotted dresses walk down the shiny embarkment, holding heaps of flowers in their hands. Drops of the morning dew on the petals. Hope in the eyes. From the bottle’s neck it smells of fine aldehyde powder. On the skin it scatters into thousand of laughing bells: juicy lemon, sharp razor of bergamot. A bunch of flower balloons bursts into the sky: snow-white jasmine, light-red roses, alloy of lily of the valley and hyacinth. Faces looking at the sky. In the scent there is a warm breath of ylang-ylang, a smell of slightly sweetened skin: that’s sandal. Iris softens the loudness and cools the composition down. Youth is so fresh! My Chanel No. 5 EDT is a purse version: I couldn’t stand the engineering construct of a flask that looks like James Bond’s gadget. No. 5 is one of those rare scents that I like to apply by spaying. Splashes fly – and so do balloons in the sky.

Chanel No.5 is my morning bell. Emotional mikveh. There’s no past, only future. And it seems to be bright.
__________________________________________________________
Сhanel No. 5 – аромат из разряда “объять необъятное”. Мое ревью получилось похоже на откровения слепца из буддисткой притчи о слоне. Я била себя по рукам, чтобы не пуститься в тяжкие и не начать исследовать предмет в ширь и в глубь. Зачем умножать энтропию информационного пространства? Книга о No. 5 уже написана*.

No. 5 никогда не был для меня ароматом соблазна, каким он, казалось, читался с многочисленных рекламных образов. Может я сталкивалась не с теми выпусками, не с теми концентрациями. В конце концов такой легендарный аромат имеет право быть многоликим. Парфюмерную воду выпуска 2000-х я надевала, когда мне нужно было трудится, а не хотелось. Аромат добавлял мне в моих cобственных глазах возраста и авторитарности. Я надевала его, когда мне нужно было написать неприятное письмо или закончить рутинную, требующую концентрации, работу. No. 5 превращала меня в рабочую лошадку, которая покорно и с радостью тянет свой плуг. В ней были резкие адьдегиды малинового цвета; плотная и сбитая, будто от попавшей на нее влаги, пудра; цветы, сплавленные в яркую, почти леденцовую массу. Со временем резкие грани аромата смягчались, пудра подсыхала и переставала стоять комом в горле. С той “Пятеркой” мы не очень дружили.

В то же время, No. 5 никогда не был для меня “старушечьим” ароматом. Старшее поколение моей семьи никогда не пахло духами, может поэтому я вообще плохо понимаю, что люди вкладывают в это понятие. А после бережного перебора формулы в 2008 году мне хочется рассмеяться в лицо каждому, кто говорит о No. 5 как о бабушкиных духах. Сколько времени мы потратили тогда на изучение кодов! Кажется, это был единственный случай, когда мы гонялись за новым, а не за “чем старше, тем лучше”.

В туалетке Chanel No.5 этого нового выпуска – тридцатые с их культом юности и здорового тела и духа. Я нахожу его в картинах Дейнеки, на фотографиях Мункачи, в студенческом альбоме моей бабушки. В нем вера в счастье для всех и каждого, которое еще немного – и настанет. Эта отчаянная вера в светлое будущее как единственный способ заглушить нарастающее предчувствие войны. Скоро спортивные марши сменятся военными.

В туалетке Сhanel No. 5 – звенящая чистота. Девушки в cкрипящих крепдешиновых платьях в горошек идут по умытой набережной и несут в руках охапки цветов. На лепестках капельки утренней росы. В глазах надежда. Из горлышка флакона пахнет тонкой альдегидной пудрой. На коже она рассыпается тысячью смеющихся колокольчиков: сочный лимон, острое лезвие бергамота. Связка шариков-цветов рвется в небо: белоснежный жасмин, светло-красные розы, сплав ландышей-гиацинтов. Лица устремлены в небо. Чувствуется горячее дыханье иланг-иланга, запах чуть спотевшей кожи: это сандал. Ирис приглушает громкость и охлаждает. Юность так свежа! Моя туалетка Chanel №5 в сумочном варианте: я смогла устоять перед инженерной конструкцией флакона, похожего на джеймсбондовскую штучку. No. 5 один из тех редких ароматов, который я люблю наносить именно из спрея. Разлетелись брызги – и воздушные шарики полетели в небеса.

Chanel No. 5 – мой утренний колокольчик. Эмоциональная миква. Прошлого нет, только будущее. И оно, кажется, обещает быть светлым.

*Tilar J. Mazzeo ”The Secret of Chanel No. 5: The Intimate History of the World’s Most Famous Perfume”

No. 5 Chanel (Ernest Beaux/Jacques Polges, 1921): aldehydes, bergamot, lemon, neroli; jasmine, lily of the valley, rose, orris; vetiver, sandalwood, vanilla, and amber.

Chanel ad from 1921 by French caricaturist Georges Goursat (1863–1934), also known as SEM.

No. 22 Chanel

O No. 22  Chanel писать сложно не только потому, что сложно писать о самом любимом, а еще и потому, что о нем уже все написано:

Беззащитная, хрупкая красота. Нет ни обычного женского коварства ни притворства. Не зовет, не манит, не обещает. Чиста в помыслах и поступках. Мудра и многоопытна. Проницательна и холодна. И смертельно влюблена.

Это ревью   я люблю кажется не меньше самого No. 22. Было бы правильным в очередной раз его процитировать и на этом закончить, но мне хочется закрыть эту тему и больше к ней не возвращаться. Этот пост будет подарком самой себе на день рожденья. С No. 22 я провела несколько дней рождений подряд, и завтрашний не будет исключением.

Палома пишет о старой версии No. 22. С ароматом я познакомилась уже после того, как он вышел в линейке  Les Exclusifs, но со старой туалеткой, пробы которой появились у меня позже, принципиальной разницы я не слышу. Детали для меня оказались несущественны, стержень аромата остался неизменным. Палома говорит, что его опять поменяли: в аромате стало меньше ладана, который  отличал новый выпуск от старого, и я боюсь, что из-за изменений могу потерять свой No. 22.

“О как задорно щелкают выстрелы, — думала она. — Блаженны поруганные, блаженны оплетенные. Дай вам Бог здоровья, выстрелы! Выстрелы, выстрелы, вы того же мнения!”.

No. 5 – звонкая пощещина, раз – и ты вернулся в мир. Работать! No. 22 – это выстрел. В сердце, в сердечную чакру. Это сворачивание вовнутрь, затягивание во внутренную воронку. Те же альдегиды, но какая между ними пропасть! Начальные ноты атакуют слизистые носа и горла горечью, пылью, затхлостью, едкостью. Еще чуть-чуть и наступит та грань, которую лучше не переступать. No.22  – это хождение по лезвию бритвы.

Белые цветы индольно-животны,  и в то же время так невинны; так осязаемы и так плотны, что cквозь их завесу невозможно проникнуть даже иголкой. Здесь нет диктатуры розы, окрашивающий духи в красный цвет.  No. 22 белый до синевы, до рези в глазах. В нем нет томности, которой можно было бы ожидать от такого букета. Только напряжение до оцепенения. Холодный разум и горячее сердце. Ладан немного утяжеляет аромат к базе,  делает его “замшевым”; припорашивает, заглушает белоцветочный свист, останавливает картинку на стоп-кадр – и пуля зависла в воздухе. Есть время на  то, чтобы открыть глаза.

В  процессе написания букв стало в несколько раз меньше, но все равно их слишком много. Самое важное, что я могу сказать о No. 22 – люблю.

Chanel No. 22 Chanel Les Exclusifs (Ernest Beaux,1922/Jacques Polge 2007): aldehydes, white roses, jasmine, tuberose, lily of the valley, lilac, and orange flower; orchid and ylang ylang, and the base is vanilla, incense, and vetiver.

Rive Gauche YSL

В городе опять снежная карусель, а у меня альдегидные дни. Сегодня в духах  Rive Gauche YSL.  Завтракала с подругой в кафе с синими стенами. Оно занимает часть старого дома, в котором раньше располагалась типография  Энсхеде, ныне Королевская. По легенде в этом здании в 1766 году господину Энсхеде играл маленький Моцарт, в то время как его отец жаловался типографу на сложности в переписке нот.

У меня сейчас сложности с прослушиванием парфюмов по нотам. Стоит на какое-то время отключить встроенный анализатор, как он выходит из строя и нужно заново проводить калибровку: прислушиваться,  доставать из памяти похожие запахи, сравнивать, сверяться с “хроматограммой”- пирамидой. Не то что бы я считала это очень важным для восприятия парфюма, но иногда хочется размять нюхательную мышцу, утратившую свою спортивную форму.

Rive Gauche у меня есть в духах из 70-х, как на фотографии справа, и туалетной воде. Туалетку мне подарила Маша, это был приятный сюрприз последних дней лета, а духи я купила спустя несколько месяцев на парфюмерной ярмарке. Но сначало было платье из тонкого шелкового трикотажа с черным манжетом по низу юбки. Оно такого же синего цвета как шарф на шее Карен Мюлдер в рекламе Rive Gauche.  Этот синий темнее и фиолетовей синего на флаконе. Почти идеальный синий. Почти, потому что красивых синих много, и жалко отдавать пальму первенства одному из них.

Духи начинают жить сразу после намаза. Туалетка какое-то время витает над кожей бестелесным облаком, едва уловимым ультра-запахом. Сама идея сравнения винтажных духов, которые больше не выпускаются,  и туалетной воды, выпущенной уже после переформулирования, изначально провальна. Ведь разница даже между современными духами и туалетными водами  может быть огромна, как например у Shalimar. В блоге у Bois de Jasmin хорошо описаны изменения, которым в 2003 году подвергся Rive Gauche под руководством Форда, поэтому я не буду на этом останавливаться. На мой нос характер аромата изменился на полтора размера, став воздушней и угловатей. А это вполне допустимая погрешность на время и моду.

Rive Gauche это запах весеннего города, когда еще прохладно, но асфальт уже сух, и в ногах, сменивших тяжелые сапоги, казавшиеся осенью такими мягкими и уютными, на туфли, ощущается приятная легкость.  Это ощущение легкости при смене обуви переживаешь заново каждую весну и не перестаешь ему удивляться.  В Rive Gauche  сочетаются металлический холод и нестойкое тепло. Чтобы его любить, нужно любить альдегиды с их нарочистой искусственностью. Я люблю. Люблю смотреть сквозь них, как сквозь решетку городского парка, на нечеткие очертания цветов и зелени, чувствовать их напряжение. Тепло приходит с розой. Если в парке есть с кем обниматься, то рано или поздно согреешься.  Туалетка, впрочем, объятий не обещает,  для нее лучше выждать более теплых дней. Отношениям “едва прикоснувшись рукавами” я предпочитаю “випила мою кров і п’яною впала”, и  это касается не только духов.

В моей личной классификации Rive Gauche занял место рядом с весенними зелеными шипрами Cabochard Gres и Cristalle Chanel. Из этой тройки он самый теплый, поэтому его можно носить уже сейчас, не дожидаясь туфель.

Я никогда не задумывалась над тем, что Rive Gauche – это Левый берег. Раньше я всегда жила на Правом берегу Днепра, в нескольких сотнях метров до нескольких сотен километров от него. Теперь на левом, но не в Париже, но если бы мне пришлось выбирать, то в Париже я бы поселилась в именно там, на Левом берегу в районе бульвара Сент-Жермен.

Rive Gauche Yves Saint Laurent (Michel Hy, Jacques Polge, 1971): Aldehydes, leaf note, galbanum, gardenia, narcissus, jasmine, rose, orris, honeysuckle, sandalwood, oakmoss, vetiver, tonka bean.

Cruel Gardenia Guerlain

Сruel Gardenia сразила меня сразу и наповал. Меня вышибло из кожаного круга и бросило к ногам цветочного аромата без намека хотя бы на замшу.  Несмотря на это пафрюм получился  осязательным, влажно-упругим и бархатистым, как лепестки гардении.  Преобладающе цветочные композиции звучат либо в одной плоскости, прямолинейно и напористо несмотря на их обманчивую нежность и прозрачность, либо удушающе. Cruel Gardenia объемна и многослойна и дает ощущение глубины, оставаясь при этом сияюще белой.

Аромат открывается свежими нероли с пластмассовым привкусом (мне он очень нравится!) и сочной молочной зеленью. Гардения яркая, но не всепоглощающая, с четко очерченными контурами, имеет явный грибной привкус белых, упругих шампиньонов с грудкой сырой черной земли на шляпке. Все это утопает в молочно-кремовой смеси мускуса и ванили. Бобов тонка я не вычленяю, в моей памяти они остались убийственно синильными. Слышится влажный иланг-иланг и чуть сандала. Яркость, как от электрической лампочки, и некая абстрактнось композиции навевает мысли об альдегидах.

Сначала я удивилась неоответствию названия и характеру аромата. Cruel ни в одном из значений, которые знает “Мультитран” (жестокий, безжалостный, бессердечный, мучительный, ужасный, бесчеловечный, грозный, лютый)  в парфюм мне не положили. Потом  я нашла легенду аромата, объясняющую в чем же его “бесчеловечность”:

“A fragrance on the verge of cruelty. It’s like a wonderful childhood memory, often replayed in one’s mind with a lovely feeling of nostalgia very close to the threshold of pain. Cruel Gardénia stuns the senses with diabolical power. Its notes – sunny, silky smooth and lingering – can become an obsession. Counter to tradition, Guerlain avoided creating any impression of opulence by deploying the gardenia in combination with the finest and most precious white musks, for a soft, velvety aura. One encounter with this incredibly feminine fragrance is like a shot to the heart. And there it stays, forever.”

Жестокость Cruel Gardenia  в ее красоте. Вот уже несколько дней я не могу думать ни о чем другом. Или почти ни о чем другом. Такого аромата мне очень не хватало: тонкого, изящного, женственного. Это безусловно достойная работа. Хочется провести параллели с “моим всем” №22 Chanel. Время покажет, займет ли Гардения Герлен место рядом с 22-ой Шанельню, но с моим кошельком она собирается обойтись бессердечно.

Cruel Gardenia Guerlain (Randa Hammami with Sylvaine Delacourte, 2008): damask rose, peach, neroly; violet, ylang ylang, white musks; tonka bean, vanilla, sandalwood.

Liu Guerlain

Звенящие, пронзительные альдегиды и ….ослепительно-белая кожа.  Liu раскрылась на мне кожей! Этим она мне напомнила мой любымый кожанный аромат:  Cuir de Russie Chanel. Они оба – как два сообщающихся сосуда. Понижаем уровень альдегидов в Лиу (или Лю?) – получаем Русскую кожу, понижаем ровень кожи в Русской коже – получаем Лиу.

Liu часто сравнивают с другими альдегидными ароматами того времени: Chanel No.5 и Сhanel No. 22 . По легенде Liu были сделаны для Роуз Кеннеди,  которая захотела свою личную “Пятерку”. С  No. 22 сходство заканчивается на слове “альдегиды”, характеры у них совсем разные.  Альдегиды в 22 отчаянно-шершавые, до слез, до кома в горле. В Liu они идеально- аристократичны, эмоции остаются за кадром.

Liu – героиня оперы Пуччини “Принцесса Турандот”, пожертвовшая своей жизнью ради любви (как это не банально!). Премьера оперы состоялась после смерти композитора, 25 мая 1926 года в Миланском театре “Ла Скала”.

Liu Guerlain (Jacques Guerlain, 1929) : Bergamot, neroli; Jasmine, May rose, iris; Amber, vanilla, woods.

Le Dix Balenciaga

Яркой фиалковой нотой с блоттера  Le Dix напомнил мне Герленовские Meteorites.  В Метеоритах я чувствую себя фарфоровой куклой, завернутой в шуршащую бумажку, что делает этот парфюм для меня совершенно неносибельным.  Ароматы, в которых нет жизни, меня угнетают. Альдегиды в Le Dix позволяют мне забыть о том, что я не могу носить фиалку в парфюмерии. Они придают аромату живость, игривость и невинность, чем напоминают Clair de Musc Лютанса. Если на блоттере Le Dix застывает на фиалково-альдегидном аккорде, то на коже он уходит в кремово-пудровую базу через мягкие цветочные полутона. Я целый вечер на них любусь и не нарадуюсь удачной покупке. Le Dix – аромат полуулыбка.

Жаль плохо помню винтажный Le Dix. По легенде это были любимые духи актрисы Джин Тирни (Gene Tierney). Но и в моей туалетке нет неприятных нот, которыми грешат многие современные ароматы: едких “свежих” верхних нот, абстрактных химических водянистых цветов (альдегидную абстрактость я люблю), невнятной ванилиновой базы…В нем cохранились мягкость, мечтательность, романтика.

Le Dix Balenciaga eau de toilette (Francis Fabron, 1947): bergamot, lemon, peach, and coriander; rose, lily of the valley, lilac, and orris; vetiver, sandalwood, tonka, and peru balsam.

Франсис Фаброн является также автором  L’Interdit Givenchy (1957), Capricci (1961) и L’Air du Temps (1948) Nina Ricci и Robert Piguet Baghari (1950)

Calèche Hermes

На самое любимое ревью не пишется. Наверно потому, что получаются сплошные нечленораздельные возгласы, вроде этих.

В нем все в меру, все идеально сбалансированно. Все факторы, по которым я оцениваю парфюм (плотность, влажность, температура, цвет, “съедобность”…) находятся на нужном мне уровне. В нем есть и чувственность, и элегантность, покой и движение, характерная монолитность  и многообразие. В нем мои любимые шершавые альдегиды, мягкие геспериды, дуэт розы с филигранно-индольным жасмином и замшевая база.

Calèche (Guy Robert, 1961. By Hermès Reorchestrated in 1992): Aldehydes, Bergamot, Lemon, Neroli; Rose, Jasmine, Lily of the valley, Orris; Oakmoss, Cedarwood, Sandal, Vetiver.

№5 vs Cuir de Russie Chanel

В кругу любителей парфюмерии бытует мнение, Русская кожа и Пятерка схожи между собой. Попеременно носила оба аромата, и послевкусие №5 напоминало Русскую кожу. Неудивительно, если учесть что их создал один человек и вышли они с разницей вcего в несколько лет. Но только поносив их одновременно, я поняла, что для меня это очень разные ароматы, несмотря на множество общих нот. Сразу оговорюсь, что речь идет о современной туалетке Chanel №5 и Cuir de Russie из Les Exclusifs de Chanel.

Сhanel №5 начинается резкими альдегидами, и если в №22 они голубого, то здесь малинового цвета. И пудровость не бархатистая, как в том же любимом №22, а плотная, сбитая от попавшей на нее влаги. В №5 я не могу различить ни одного цветка, все сплавляется в яркую, почти леденцовую массу. Какое-то время пробивается нелюбимая нотка, которую я обозначаю как миндально-амаретную (синильная кислота?). Со временем пудра подсыхает и перестает стоять комом в горле, а резкие грани аромата смягчаются, как будто я вдыхаю его через кусочек мягкой шерсти. Кажется еще немного, и аромат умрет, но вдруг он заявляет о себе с новой силой. Звучание базовых нот схоже с Русской кожей, но опять по сравненю с ней быстро угасает.

В отличие от Кридовской, Русская кожа Шанель – это женский мир. Альдегидно-цветочное начало Русской кожи благороднее, прозрачнее, тоньше, чем в №5. Звонкие бергамот и нероли уступают место бархатисто-приглушенному ирису. Трио роза-жасмин-иланг оттеняет кожаную сущность парфюма. В сравнении с плотно-пудровым №5, Сuir de Russie  представляется мне кристально-чистым ручьем с кожанным дном,  по которому плывут свежесорванные лепестки цветов нероли, жасмина, розы, иланга.

Кожа в Сuir de Russie строга и сухова. Дегтярные нотки проявляются с самого начала. В них нет ни копоти, ни сальности. Кожа без прикрас, но все же очень женственная. Тонкая, но не тонкой выделки, а грубая (но от этого не менее прекрасная!), кожа растянутая в тончайшую пленку. Она гладкая наощупь и блестящая. На протяжении всего звучания Cuir de Russie не потерял своей яркости и пережил №5 часов на шесть.

Несмотря на рекламный образ, я не воспринимаю Chanel №5 как аромат соблазна. Прошлой осенью я часто надевала его вечером, когда мне надо было работать, а очень не хотелось. №5 превращал меня в рабочую лошадку, которая покорно тянет свой плуг.

Русская кожа – тоже подходящий парфюм для рабочего дня. В нем есть что-то очень скрытое, как воспоминание из прошлой жизни. Шанелевская кожа – это аристократка, которая вопреки своему положению в обществе, ходит на работу, потому что ей так нравится. Чтобы не выдавать своего происхождения, она оставляет дома дорогие украшения. Но не может оставить главного, того, что внутри. Того, что так ее выдает!

В Cuir de Russie мне как и в №5 комфортно трудиться, но делаю я это несмотря на рутину с радостью и легкостью. Сама Коко Шанель работала всю жизнь и не выпускала ножницы практически до своей смерти в 1971 году. Она прожила 88 лет.

Оба парфюма при совместной носке раскрыли новые грани, которые я не замечала, когда носила их по отдельности. Я отдаю свое предпочтение Русской коже.

Chanel №5 (Ernest Beaux, 1921):ylang ylang, neroli, aldehydes; rose and jasmine; sandalwood, vetiver, vanilla.

Cuir de Russie (Ernest Beaux, 1924/ Jacques Polge, 1983): orange blossom, bergamot, mandarin, clary sage; iris, jasmine, rose, ylang-ylang, cedarwood, vetiver; styrax, leather, amber, vanilla.