Nuit de Noel Caron
“You’re at the theater. You catch the scent of Opium on your right, Mitsouko to your left, and the woman in front of you is wearing Estée. Now a woman arrives wearing Nuit de Noël. Immediately the other frangrances are forgotten!”
Guy Robert, Le Sens du Parfum
This Nuit de Noel ad from 1937, with stars as a romantic anticipation of space flights, is my favourite. A terrible time. In those years, between the famine and the war, my late grandmother was born. Nuit de Noel is just fifteen years old. So young and so fresh!
Nuit de Noel starts strangely, appealing to the very depths of the olfactory memory. It reminds me of the smell of sugared vanilla biscuits and winter vegetables from the cellar. I know this smell so well. All of my school holidays, including those during the freezing winters, with their dark-blue Gogol’s nights, dogs barking in the twilight, a warm stove, grinding sound of the shovel on the coals, and the sparks on the painted wooden floor, I spent in the house of my grandmother. Every summer I carried jars with all sorts of jams and pickles to the cellar, and in the winter, too lazy to wear a coat, following the frozen paths, I carried them back to the house.
Nuit de Noel starts with rough aldehydes, warm dirty musk (this is a case when dirty is a compliment) and mouldy vanilla sticks. Then, as if a door opens into a room being prepared for the holidays, the door that was closed for so long, the door behind which something has been rustling, ringing, whispering all day long, and suddenly, along with the stream of light through the high doorway, roses and ylang-ylang pour into the darkness, where the heart shrinks with excitement and hope. Perhaps nowhere else I have experienced such a harmonious combination of flowers with musk and powder and such deep black moss.
Please also check Elena Vosnaki’s review of Nuit de Noel on Perfume Shrine for more background infromation.
Nuit de Noël Caron (Ernest Daltroff, 1922): rose, ylang-ylang, jasmine; sandalwood, vetiver, Saxon oakmoss, musk and amber.
_________________________________________________________________________________
Эта реклама Nuit de Noel 1937 года со звездочками как предчувствием полетов в космос – моя любимая. Страшное время. В тот год, между голодом и войной, родилась моя покойная бабушка. Духам пятнадцать лет. Совсем юные!
У Nuit de Noel странное, взывающие к самым глубинам ольфакторной памяти, начало: пахнет засахаренным ванильным печеньем и зимними овощами из подвала. Я хорошо знаю этот запах. Все каникулы, включая морозные зимние с их синими гоголевскими ночами, звонким лаем собак с наступлением сумерек и горячей печкой-голландкой, скрежетом совка по углям и искрами на крашеном деревянном полу, я проводила у бабушки. Все лето я носила в подвал банки со всевозможными вареньями и соленьями, а зимой, едва одевшись, по заледеневшим тропинкам – из.
Сначала Nuit de Noël пахнет шершавыми альдегидами, теплым грязноватым мускусом (это тот случай, когда грязный – это комплимент!) и заплесневелой ванильной палочкой. Потом будто распахнулась дверь в соседнюю комнату, где шли приготовления к празднику, дверь которая была закрыта так долго. Дверь, за которой весь день чем-то шуршали, звенели, перешептывались, и, вместе с потоком света, через высокий дверной проем в темноту, где от волнения и надежды сжималось сердце, влились роза и иланг-иланг. И пожалуй больше нигде в парфюмерии я не встречала такого гармоничного сочетания цветов с мукусом и пудрой, и такого глубоко-черного мха.
А эта реклама 1930 года. Такие коробочки с имитацией кожи ската уже давно не делают, но флаконы все еще те же. И мне не дает покоя один вопрос: что же такого нужно было сделать человеку, чтобы он назвал духи, в которых столько добра, злыми?
Nuit de Noël Caron (Ernest Daltroff, 1922): rose, ylang-ylang, jasmine; sandalwood, vetiver, Saxon oakmoss, musk and amber.
Narcisse Blanc Caron
April this year turned out to be cold and swift. As if it was not April, but prolonged February, going his way through the spring in the rhythm of jazz. To change the rhythm and level of the pulse rate I was looking for a fragrance of spring flowers, which wouldn’t be too cold and too light-headed.
Narcisse Blanc Caron in perfume is an introverted and concise scent, subtle, muted white in tone. Flowers are growing either in the shade, or in the twilight. There is neither morning dew, nor viscous afternoon sweetness. The scent opens with delicate buttery greens. A mixture of aldehydes and neroli resembles soap from my linen closet. Transparent jasmine, white rose, pale and velvety iris, like the inner side of a suede bag, create incredibly accurate allusion of flowers of poetic daffodil – Narcissus poeticus L.
This old variety is not common for cities around here. Once I found a whole meadow of these white flowers with a yellow corona and a red edge. I sat down next to them. I do not know how long I sat there, and what expression was on my face, but I suspect it looked foolish. I woke up when I heard an anxious female voice above me: “Are you feeling unwell?”. I was feeling well.
Narcisse Blanc Сaron – to come to a standstill, with a ridiculous expression on your face. And the rest of the world can wait.
_____________________________________________________________________
Апрель в этом году выдался холодным и стремительным. Будто не апрель, а затянувшийся февраль, продвигающийся сквозь весну в ритме джаза. Чтобы сменить ритм и выровнять пульс, я искала аромат весенних цветов, который бы не был слишком холодным и слишком легкомысленным.
Narcisse Blanc Сaron в духах – интровертный и лаконичный аромат, вкрадчивый, приглушенно-белый. Цветы то ли в тени, то ли в сумерках. Нет ни утренней росы, ни тягучей полуденной сладости. Аромат открывается нежной маслянистой зеленью. Смесь альдегидов и нероли напоминает неролиевое мыло, которое лежит у меня в бельевом шкафу. Прозрачный жасмин, белая роза, приглушенный и бархатистый, как внутренняя сторона замшевой сумки, ирис создают необыкновенно достоверную аллюзию цветов поэтического нарцисса – Narcissus poeticus L.
Этот давний сорт не часто встретишь в наших городах. Однажды мне удалось найти целую поляну этих белых цветов с желтой сердцевиной и красной каймой. Я опустилась рядом с ними. Не знаю, как долго я там просидела, и с каким выражением лица, но подозреваю, что с идиотским. Очнулась я, когда услышала над головой тревожный голос женщины: “Вам плохо?”. Мне было хорошо.
Narcisse Blanc Сaron – замереть с нелепым выражением. И пусть весь мир подождет.
Narcisse Blanc Caron (Ernest Daltroff, 1922): Orange blossom, Neroli, Petitgrain, Orange, Jasmine, Rose, Iris, Vetiver, Sandalwood, Amber, Musk. Photo by Cecil Beaton
Photo: Princess Ira Von Furstenberg 1955 by Cecil Beaton
En Avion Caron
I am not too fond of perfume legends. The scent should be able to talk about itself, if it has something to say, of course. But the story of En Avion, just like Vol de Nuit Guerlain, has touched me so much that, for the first time, I wanted to become blonde. And you would agree that this is serious coming from a woman who, deep down inside, feels darker than she is. And it’s not that dark haired women can’t fly a plane. It’s just that a plane and a blonde is so pretty!
En Avion doesn’t leave time for thinking. Low, fast start of the piercing, windy fleur d’orange, bitter, snappy leaves in your face. In the rose-carnation, tight and solid blend, everything drowns: the shy jasmine, resins and even amber. In that battle, Goliath wins. An illusion of the warm and soft leather is created thanks to the thickness of the animalic notes and moss. The combination of carnation and rose makes a reference Tabac Blond. Despite the fact that I only have Tabac Blond in EDT, I feel it is more relaxed and leisurely than En Avion parfum. Тabac Blond gets stuck in the vanilla-civet phase, while En Avion, in rapid motion, displays all nuances of its development.
I love En Avion the most in dry, hot weather. When the surplus of sweetness has evaporated, the perfume becomes laconic and black, liike stripes on a cheek of a Native American Indian, like a dress, from which they torn off the lace. Having said that, in the sweet stage of its development, En Avion warms one up so well during the cold days.
En Avion is indispensable when you need to create a distance between yourself and other people, between yourself and the world, the distance with the part of you for which you don’t have time right now. En Avion does that within seconds. And that’s not because someone might not like your smell. A drop of perfume on your wrists doesn’t change the olfactive picture of the world, it changes your emotions. The main thing is, while keeping the distance, not to steer off the course.
_________________________________________________________
Я не очень люблю парфюмерные легенды. Запах должен говорить сам за себя, если ему, конечно, есть что сказать. Но история создания En Avion Caron, впрочем как и Vol de Nuit Guerlain, трогает меня настолько, что мне впервые в жизни захотелось стать блондинкой. А это, согласитесь, серьезная заявка от женщины, в душе которой цвет волос еще чернее, чем он есть на самом деле. И дело не в том, что темноволосые женщины не могут водить самолет. Даже наоборот: первые женщины, покорившие небо, были именно брюнетками. Но самолет и блондинка – это так красиво!
En Avion не оставляет времени на раздумья. Низкий, быстрый старт пронзительно-ветреного флердоранжа, горькие хлесткие листья в лицо. Фиалке, с ее легким дыханием, все сложнее заглатывать воздух. В розово-гвоздичном, тугом и плотном сплаве тонут все: и робкий голос жасмина, и смолы, и даже амбра. В этой схватке Голиаф побеждает. Аллюзия теплой и мягкой кожи создается за счет плотности животных нот и мха. Сочетание гвоздика-кожа отсылает к Tabac Blond. Несмотря на то, что Tabac Blond для сравнения у меня только в ЕDT, он гораздо вальяжней и медлительней духов En Avion. Тabac Blond застывает в ванильно-циветной фазе, в то время как En Avion с калейдоскопической скоростью проносит мимо всю свою тяжелую артиллерию.
Больше всего мне нравится как En Avion звучит в сухую жаркую погоду. Когда испаряются излишки сладости, он становится лаконичен и черен, как полосы камуфляжа на щеке индейца, как платье, с которого оборвали кружево. Впрочем, в своей сладкой ипостаси En Avion прекрасно согревает промозглыми осенними днями.
En Avion незаменим, когда нужно увеличить дистанцию между собой и людьми, между собой и миром, дистанцию с той с частью себя, на которую сейчас не хватает времени. С En Avion это достигается в считанные секунды. И дело не в том, что кому-то может не понравиться ваш запах. Капля духов на запястьях не меняют ольфакторной картины мира, но меняют самоощущение. Главное, соблюдая дистанцию, не сбиться с курса.
En Avion Caron (Ernest Daltroff, 1929): Rose, Neroli, Spicy Orange; Jasmine, Carnation, Lilac, Violet; Opoponax, Amber, Musk, Wood.
Margaret Bourke-White by unknown photographer, 1942
Pois de Senteur de Chez Moi Caron
Саша Черный (1880-1932)
Pois de Senteur de Chez Moi Caron
The fashion for sweet peas began at the end of the Victorian epoch, after Scottish nurseryman Henry Eckford managed to grow various species of this plant. Thanks to the miracles of cross-breeding, sweet pea, Lathyrus Odoratа started to delight not only with its scent, but also with its color and shape. Before WWII, perfumes based on sweet pea were being released by many houses, although I know for sure only about Guerlain’s.
I got to try Pois de Senteur, created by Jacques Guerlain in 1917. The lantern bottle was 75 years old, however its contents were in better condition than photos from my grandmother’s youth. The fragrance smelled amazingly young. Not only it’s great condition but the very fact of its existence were surprising. Pois de Senteur did not fit my idea of the perfumes from that time. It didn’t have any characteristics I associated with the classics, powder, aldehydes, a classical base. If it was launched today, it would have been an ideal Aqua Allegoria. Pois de Senteur Guerlain is transparent, vibrant and clean. It’s a light, laughing scent of summery flowers not burdened by honey or pollen…just a little bit of fresh greenery as a bonus. Very few aromas, when tried only once, leave in my memory such vivid impressions. Pois de Senteur Guerlain managed that.
Pois de Senteur de Chez Moi Caron is as similar to its predecessor as the moon is to the sun. Despite the seemingly rustic quality of the perfume, the action takes place not in the great outdoors, among grasses and flowers, but in the shade inside of a house. Powder, present in every Caron scent, does not let my imagination leave its walls. The sun barely penetrates heavy curtains. The room is cool and semi-dark. You can’t contain Pois de Senteur Guerlain inside by closing the doors, it will jump out of the window. Caron’s Pois de Senteur will pour over books and day-dream, once in a while glancing at a humble bouquet of sweet peas in a porcelain vase. I wasn’t therefore surprised to see an ad from 1929: on a vanity table next to a perfume bottle there is an ornate vase with slender branches of sweet peas. Tt’s nice to know that I think alike the marketing people from the era of Art Deco.
From its top notes, Pois de Senteur follows two themes, one is rough and dark, the other vivid, smooth like silk and floral. I am grateful to the creators and keepers of the fragrance for not employing the cliche trick of many soliflores, a hesperidic start. I must specify that I am talking about the modern parfum. Instead of citruses, I smell strange bitterness reminiscent of the odor of over-ripe seeds of peas (regular peas, Lathyrus sativus, seeds of sweet peas are poisonous!) and maybe just a hint of bergamot. Pois de Senteur Caron contains so much “Mousse de Saxe” that, smelled in passing, it can be mistaken for Tabac Blond, and I sometimes smell in it Nuit de Noel. It is this accord that gives the perfume the trademark twilight quality of the Carons, its depth and chilliness. Through this accord, as if through a dark veil, seeps the smell of sweet pea, clear as a voice of a 5 year old, the smell molded out of hyacinths, roses, lilies of the valley and jasmin. It is molded so well that one would think sweet peas can be distilled. I would lie if I said that I hear a solo song of each of this flowers. But the duet of jasmine and rose is beautiful. Rose-jasmine, jasmine-rose, the communicating vessels of perfumery, create an unusual distortion and flexibility of the space. How many olfactory illusions have they created! How? This is beyond my understanding. In Pois de Senteur Caron, like in the Guerlain, I smell neither honey nor pollen. it must have been shaken off while the flowers were carried home. There is a roughness and a powderiness, but it is dark and mossy. In the morning, there is left on my skin a delicate, sandalwoody-vanillic, creamy undertone, like a glance into yesterday. At that stage, Pois de Senteur is probably the closest to Nuit de Noel.
Pois de Senteur wears the best in humid warm weather, when the sky is about to get dark from heavy, stormy clouds. That darkness, just like the darkness of a boudoir, is not depressing. Rain will fall and the sun will shine again. Summer days are so long! I wear Carons when I want to pause on my way. Carons are nostalgic and might seem old fashioned to some. But they don’t return you to the past. They just stop the marathon of the days for a bit and allow you to feel the present moment. They are real and they the right now.
__________________________________________________________
Мода на душистый горошек возникла на излете Викторианской эпохи, когда услиями шотландского селекционера Хенри Экфордa было выведено множество разновидостей этого растения. Благодаря чудесам селекции душистый горошек, Lathyrus Odoratа, стал удивлять не только своим запахом, но и цветом и формой. Вплоть до Второй мировой войны духи на тему душистого горошка выпускали многие дома, но мне достоверно известно только о Горошках Guerlain.
Мне довелось попробовать Pois de Senteur, cозданный Жаком Герленом в 1917 году. Флакону-фонарику на тот момент было около 75 лет, но его содержимое сохранилось лучше, чем фотографии времен молодости моей бабушки. Аромат был поразительно юн. Удивляла не только его сохранность, но и сам факт его существования. Pois de Senteur не вписывался в мои представления об ароматах того времени. В нем не было ничего из того, что у меня ассоциируется с классикой: ни пудры, ни альдегидов ни какой-бы там ни было классической базы. Если бы его сделали сейчас, это была бы идеальная Aqua Allegoria. Pois de Senteur Guerlain прозрачен, звонок и чист. Это легкий, хохочущий аромат летних цветов, не обремененных ни медом, ни пыльцой, лишь немного свежей зелени в придачу. Редкие ароматы, попробованные лишь однажды, оставляют у меня в памяти такие яркие впечатления. Но Pois de Senteur Guerlain это удалось.
Pois de Senteur de Chez Moi Caron похож на своего герленовского предшественника, как луна на солнце. При всей кажущейся рустикальности аромата его действие происходит не на природе среди трав и цветов, а в тени дома. Пудра, присутствующая в каждом аромате Caron, не дает моему воображению покинуть его стены. Все знают, как неудобны эти совершенные пудры в использовании за пределами туалетного столика. Солнце едва проникает сквозь тяжелые гардины. В комнате царит прохлада и полумрак. Это Горошек Герлена не удержишь в доме ни запретами, ни запертыми дверями – выпрыгнет в окно. А горошек Карона будет прилежно корптеть над книгами и мечтать, время от времени бросая взгляд на скромный букетик душистого горошка в фарфоровой вазе. Поэтому я совсем не удивилась, увидев рекламу духов 1929 года: на туалетном столике рядом с флаконом духов стоит причудливая ваза с тоненькими веточками душистого горошка. Приятно, что с креативщиками эпохи арт-деко мы мыслим одинаково.
С первых нот в Pois de Senteur прослеживаются две темы: шершавая, темная и яркая, гладкая как шелк, цветочная. Я благодарна создателю и хранителям аромата, которые не стали применять банального приема многих цветочных солифлоров – гесперидного старта. Оговорюсь, что речь идет о современных духах. Вместо этого я чувствую в них странную горечь, напоминающую вкус перезрелых семян гороха (огордного, Lathyrus sativus, семена душистого горошка ядовиты!) и может быть чуточку бергамота. В Pois de Senteur Caron так много “Mousse de Saxe”, что посторонний нос может его принять за Tabac Blond, а мне в нем иногда чудится Nuit de Noel. Именно этот аккорд придает аромату знаменитую кароновскую сумеречноть, глубину и прохладу. Сквозь его темную вуаль пробивается чистый, как голос пятилетнего ребенка, запах душистого горошка, слепленный из гиацинтов, роз, ландышей и жасмина. Слепленный так ладно, что можно подумать, что из горошка научились получать полноценное парфюмерное сырье. Я скривлю душой, если скажу, что слышу партию каждого из этиих цветов. Но дует розы и жасмина не может не восхищать. Роза – жасмин, жасмин – роза, сообщающиеся сосуды парфюмерии, создают необыкновенную кривизну и пластичность пространства. Сколько ольфакторных иллюзий было ими создано! Как? Это до сих пор выше моего понимания. В Pois de Senteur Caron, как и Guerlain, я не слышу ни меда, ни пыльцы. Наверное она опала, пока цветы несли домой. Есть шершавость и пудровость, но она темная и мшистая. Утром от аромата остается нежное, сандалово-ванильное, кремовое послевкусие, как взгляд во вчерашний день. В этой точке, пожалуй, Pois de Senteur наиболее близок к Nuit de Noel.
Pois de Senteur лучше всего носить в душную влажную погоду, когда небо среди бела дня вот-вот потемнеет от тяжелых грозовых туч. Эта темень, как и темень дамского будуара, совсем не угнетает. Дождь прольется и опять будет солнце. Летом дни так длинны! Я ношу Кароны, когда мне хочется сделать паузу в пути. Кароны ностальгичны и кому-то могут казаться старомодными. Но они не возвращают в прошлое, нет. Они лишь приостанавливают гонку дней и дают прочувствовать текущий момент времени. Они – настоящие.
Pois de Senteur de Chez Moi (Ernest Daltroff, 1927): hyacinth, rose, cyclamen; jasmine, lily-of-the-valley, musk, sandalwood, virginia cedar, vanilla and lime.
Bellodgia Caron
В 1927 году увидело свет 20 ароматов. Большинство из них кануло в Лету, Aprege Lanvin изменился до неузнаваемости, Djedi Guerlain стал мифом, и только Bellodgia дожила до наших дней, cохранив и форму, и содержание. Cамо существование Caron в эру штампования безликих новинок кажется мне чудом. Дом “держит спину”, несмотря на моду и рекомендации IFRA.
По легенде Фелиция Ванпуль (Félicie Wanpouille) хотела увековечить в Bellodgia очарование итальянского городка Белладжио. Фелиция была партнером и музой Эрнеста Далтроффа. Она создавала флаконы и упаковки для парфюмов дома, на мой взгляд одни из самых красивых и элегантных за всю историю парфюмерии.
Bellodgia – это аромат-воспоминание о полях гвоздики, утопающих в лучах солнца. Я готова ехать в Беллоджио только для того, чтобы увидеть море гвоздик и вдохнуть воздух над ним. Поля тюльпанов, которых у нас в округе не перечесть, каждую весну радуют глаз, но не нос. Помимо привычной северо-морской свежести над ними веет навозом и химикатами. Сами тюльпаны не пахнут.
Их я люблю за форму и цвет, а гвоздику – за запах. Далтрофф тоже любил гвоздику. Ее аромат можно услышать во многих созданных им парфюмах. В Tabac Blond это цветок в петлице пропахшей табаком кожаной куртки революционерки, а в Bellodgia – теплый алый шелк, нежно скользящий по коже. Аромат отрывается ярким цветочным аккордом с примесью тугой, сочной зелени. Тема гвоздики солирует. В нее искуссно вплетена роза на пике цветенья, влажный, одурманивающий дуэт ландыша и сандала, напомнивший мне Diorissimo, пышный жасмин. Гвоздика не дает композиции развалиться, она придает аромату форму и объем, держит “спину”. В серде аромат звучит мягче и приглушеннее – появляется фиалка, придающая композиции пудровость. База классическая, мускусно-ванильная. Так и хочется сказать: сейчас таких не делают. Она о нежности прикосновения и о тепле дыхания.
Bellodgia – совершенство от первой до последней ноты. Я ношу ее, когда мне хочется цветов и красного.
Bellodgia Caron (Ernest Daltroff, 1927): carnation, rose, jasmine, violet, lily of the valley, sandalwood, vanilla and musk.
Tabac Blond Caron vs A Fleur de Peau Keiko Mecheri
Tabac Blond открывется ярким кожаным аккордом. Не замшей, а именно суховатой черной кожей, не слишком мягкой, но хорошей выделки. Горькие геспериды не дают выйти кожанно-кастореумной теме за рамки приличия. Пару минут они удерживают “животинку” в узде, пока на смену им не приходит гвоздика. Кожа теперь служит всего лишь фоном для продолжительного гвоздичного соло. Временами мне чудится слабый голос иланг-иланга. Пока жива гвоздика, аромат остается холодно-отстраненным. К базе он смягчается и теплеет. Сухой остаток (пачули, ваниль и амбра, слышные на моей коже) еще хранит в себе кастореумные нотки. Но укрощать этого зверя уже нет необходимости. Он весь ваш.
Tabac Blond – это юная революционерка в кожаной куртке. Она курит, чтобы казаться старше и серьезнее. Окружающие ни в коем случае не должны видеть в ней женщину. Бороться за светлые идеи она хочет наравне с мужчинами. Замужество – не для нее. Единственное украшение, которое она теперь носит – алая гвоздика, символ революции. И никто не знает, что по вечерам, она, давясь девичьми слезами, тайком ест ванильное печенье, которое ей всегда передает из дому мама.
Tabac Blond (Ernest Daltroff, 1919): leather, carnation, linden, iris, vetiver, ylang ylang, cedar, patchouli, vanilla, amber, musk.
______________________________________________________
A Fleur de Peau Keiko Mecheri, несмотря на юный возраст, совершенно несовременный аромат. Сочетание грубости, брутальности кожи и девственной белоснежности жасмина очень необычно. Его чувственная анималика абсолютно неприкрыта: у жасмина не остается шансов на спасение. Он ерестает быть просто цветком и становится кожаным, перенимая животную сущность поглотившей его кожи.
В тепле аромат раскрыватся более медово и специи звучат ярче. В холодное время года это самый Жанна д’ Арковский аромат: грубый, но точно скроенный костюм для верховой езды, ладно сидящий на хрупком белом теле.
A Fleur de Peau (Keiko Mecheri, 2002): Russian leather, civet, mandarin, night blooming jasmine, rare spices, and balsamic notes.