L’air de Rien Miller Harris

L’air de Rien, парфюм Лин Харрис сделала для Джейн Биркин. По легенде Джен не могла найти аромат, который бы ей нравился:

“I have never liked perfumes,” she says. “I have always preferred to carry pot pourri in my pocket. It was an interesting exercise in finding out what you don’t like. All the things usually associated with heady, dark-haired women like hyacinth, tuberose and lily-of-the-valley made me vomit when they were enclosed in a bottle so this one is much more me – I wanted a little of my brother’s hair, my father’s pipe, floor polish, empty chest of drawers, old forgotten houses.”

Результат их совместной работы получился … странный. Если бы меня попросили найти одно слово для описания L’air de Rien, то это было бы слово “странный”. Я нанесла немного парфюма на запяться и спустилась на кухню, где поспевали круасаны к кофе. “Как странно они сегодня пахнут!” – подумала я, прежде чем сообразить, что аромат выпечки смешался з запахом L’air de Rien: заплесневелой ванильной палочки, пылью с банки, в которой эта ваниль хранилась наверное уже годами, сыростью старого дома и грязного, как недоочищенный сгусток продукта синтеза на дне реторты, мускуса; запахом сухости, затхлости, тепла, грусти и воспоминаний.

Пахнет все это, как не странно, лучше, чем звучит на словах. Я проносила аромат весь день, не ощущая при этом никакого дискомфорта. L’air de Rien сидит близко к коже, создавая вокруг нее серо-сизую дымку. Вечером мы ездили на море. Большую часть года Северное море свинцово-серое. Оно не балует нас разнообразием красок, но вчера оно переливалось едва уловимыми оттенками синего и зеленого. Линия горизонта была почти не различима – море отражало в себе небо. Вечерний туман смягчал все линии, окутывая все вокруг сизой вуалью, продолжая тему аромата. С одним отличием: от L’air de Rien тепло.

У меня так и не получилось абстрагироваться от образа Джейн Биркин, чтобы объективно оценить парфюм. Ловила себя на мысли, что мои симпатии к актрисе, ее стилю и особенно к тому, как красиво она взрослеет (с), повлияли на отношение к L’air de Rien. Может на ее коже он особенно прекрасен, и даже если нет, то желание носить “странные” вещи вызывает у меня уважение. И в отличие от знаменитой сумки Hermes, названной именем Джейн, L’air de Rien не является чуждым ей статусным символом.

Фотография дочери Биркин, Кейт Берри (Kate Berry). Цитата из Vogue.co.uk. В статье мне особенно понравилось описание вещей, в которых Биркин пришла на презентацию своего парфюма.
L’air de Rien Miller Harris (Lynn Harris, 2006): French oak moss, Tunisian neroli, sweet musk, amber and vanilla.

Rose de Nuit Serge Lutens

Еще один колокольчиковый Лютанс, который в восковой пробе на коже был далек от реальности. Более того, за те два раза, что мне удалось попробовать его из пробирки, он звучал совершенно по-разному. Сначала аромат сел Белой Замшей, сквозь которую пробивалась роза. Со временем роза становилась все громче, не теряя при этом сливочно-замшевого привкуса и мягкости. Поскольку Daim Blond я очень люблю, то такое развитие парфюма меня очень воодушевило.

Я читала отзывы об Rose de Nuit  как о шипровом аромате.  После второй пробы я поняла, что имелось в виду. От замши не осталось и следа. Ночная Роза показала себя шикарным розовым шипром,  но увы – медовым. Примеры медовых шипров, которые я не могу носить: современный Sikkim Lancôme и Soir de Lune Sisley. По стилю аромат напомнил мне что-то из начала девяностых. Он мог бы прекрасно вписаться в линейку люксового бренда. Не могу не отметить его сходство с L’Arte Gucci (1991). Аромат Гуччи уже давно снят с производства и сейчас является предметом парфманьяческих поисков. Rose de Nuit может стать утешением для любителей L’Arte, хотя понимаю, что для истинных поклонников достаточно слабым. Пожалуй единственное, что отличает Ночную Розу от люксовых парфюмов, это отсутствие “гламурного напряжения”, и для меня это большой плюс.

Rose de Nuit показалась мне очень необычным для Шелдрейка парфюмом. Его работы более интровертные, сдержанные, мистичные. Красоте Ночной розы необходима публика, она создана чтобы блистать и ослеплять. Поиски в сети подтвердили мои подозрения. Ее автор – парфюмер Жиль Ромей (Gilles Romey). В его послужном списке Rocabar Hermes (1998), Jil Sander Jil (1997), Rococo Joop! (2001), Cerruti Pour Home Cerruti (2007).  Время создания  Rose de Nuit я тоже прочувствовала точно – 1993 год. Аромат прочно ассоциируется с модой того периода. Самую подходящую картинку нашла у Chanel (Haute Couture 1996, фотограф Карл Лагерфельд),  но в качестве иллюстрации к этому парфюму мне хотелось бы видеть платье от Ив Сен Лорана  с огромным бантом под глубоким декольте на спине.

Rose de Nuit (Gilles Romey, 1993): Turkish rose, yellow jasmine, apricot, amber, musk, sandalwood, chypre, beeswax.

Onda Vero Profumo

Прошлым летом я по-новому взглянула на парфюмы с кожаными нотами. В самую жаркую, насколько на это способен наш северно-морский климат, погоду я переносила все свои кожаные запасы из флаконов и пробирок. Лучше всего показали себя бескомпромиссные кожаные ароматы. Кожа, смолы, дым, бальзамика, мох, ветивер звучат на разгоряченной коже удивительно мягко и даже освежающе. Открывая новые оттенки знакомых ароматов, я влюблялась в них еще больше.  Тогда же по воле случае обнаружила свою неподкованность в кожано-парфюмерном деле. Жаль, что времени углубляться в исторические и технологические подробности производства кожаных парфюмов до сих пор так и не нашлось.

Одним из парфюмов, которые в жаркую погоду раскрылись неожиданно многогранно, была Onda. Я извела ее последние капли из своих запасов, но до написания впечатлений  у меня не дошли руки. Поводом вернуться к этому аромату осенью стал сюрприз от Веро. Увидев в моем виш-листе свои ароматы, она прислала мне щедрые пробники Кики и Онда.  Два сумашедших дня я держалась за умиротворяющую Кiki,  а сейчас второй день в Onda.

В это время года он вызывает совсем другие чувства и ассоциации. Незменен только его классический характер, несмотря на то, что он не развивается согласно классической пирамиде. Деготь, ветивер, дым присутсвуют в нем от начала до конца. В начале они приправлены ароматическими травками. Я не могу их идентифицировать, это может быть тимьян, а может быть и розмарин, а может еще что-то. Они придают парфюму горьковатые, сладковато-кислые оттенки, в жару от них веет прохладой, а осенью травы звучат более смолисто.  Ярко прослушивается сырой, свежий срез корня имбиря, так же сочетающий в себе холодное и теплое начало. Изобилие специй и трав не делает аромат щекочущим, он звучит мякго и плотно даже на этой стадии.

Кожа в Onda полна сюрпизов. Иногда она оборачивается потрескавшейся кожей старого седла, а иногда тончайшей замшей, от нежного прикосновения которой идут мурашки по коже.  Я бы очень хотела знать, что именно из анималики делает парфюм таким осязяемым. Ветивер оттягивает его в нижний регистр, укореняет и заземляет. В Onda мне чудится жар амбры, жар от отстывающих углей в глубине очага.

В  комнате  тихо, мягкий свет льется через мутное стекло, в полумраке еле угадываются контуры странных вещей. Старой книги в кожаном переплете  так часто касались, что она вобрала в себя тепло и запах рук и стала живой. В темных углах развешаны пучки трав, и охапка совсем свежих, с каплями утренней росы на листьях, лежит на столе. Лучше всего эту картину удалось бы написать кому-то из старых голландцев. Мне же остается только догадываться кто войдет в эту комнату и что в ней будет происходить.

Образ летней Онды немного потуснел в памяти. Он неразрывно связан  с образом моего деда.  Оnda могла бы стать его любимым парфюмом, его signature scent, но об этом как-нибудь в другой раз

Фотография флакона с сайта Veroprofumo.

_____________________________________________________

Last summer I’ve renewed my insight into the perfums with leathery notes. During the hottest weather (as hottest as it is possible to get in our North Sea climate) I have tried all my leather stocks kept in bottles and vials. Uncompromising leather fragrances have been shown at their best. Leather, resins, smoke, balsams, moss, vetiver sound surprisingly soft and even refreshing on a heated skin. Discovering new nuances of the old fragrances I become to love them even more. By accident I also found myself not to be versed enough in leather perfumes. Unfortunately I still do not have enough time to go deeply into the details of leather perfumes making.

Some perfumes have revealed their surprisingly multidimensional character during the hot their and one of them was Onda. I have used it till the last drop, but didn’t have time to share my impressions. A surprise from Vero has made me to come back to this fragrance this autumn. After noticing her fragrances in my wish-list she has sent me generous samples of Kiki and Onda. During two crazy days I was grasping for an appeasing Kiki and now I am wearing Onda for the second day.

Now during this time of a year it recalls very different emotions and impressions. But the classical character is still unchanged although the perfume does not develop according to a classical pyramid. Tar, Vetiver and smoke are present there from very beginning till the end. In the beginning they are seasoned with aromatic herbs. I can’t identify them – may be it’s thyme or rosemary or something else. They give bitter and sweet-sour nuances to the fragrance bringing some cooling during the heat and sounding more balsamic during the autumn. Fresh cut ginger combining both the coldness and the warmth can be definitely sensed there. The wealth of herbs and spices doesn’t make the fragrance “tickling” – it sounds soft and intense even on this stage [of development].

The leather in Onda is full of surprises. Sometimes it turns into a cracked leather of an old saddle. But at another moment it’s a finest (thinnest) suede which finest touch makes the skin crawl. I would like to know what animal notes are responsible for the effect making this perfume such tangible. Vetiver trails the fragrance into the lower register, roots and slows down. In Onda I also sense a heat of Amber – the heat of glowing coals cooling down in the depth of the hearth.

It’s a silent room with soft light coming through a blurred window. You can only guess the contours of odd pbjects in twilight. An old book in a leather cover has been touched so often that it has absorbed the warmth and smell of many hands and has got its own life. Wisps of herbs are hanged in the dark corners and there is a fresh one on the table that still keeps the dew drops on its leaves. An old Dutch artist could be the best one to paint such an image. I can only guess who will enter this room and what shall happen there.

An impression of summer Onda has paled in my memory. It’s inseparably connected to the image of my grandfather. Onda could be his favourite perfume, his signature scent. But this is something for another time.

Translated by  Maxim Startsev