Sarrasins Serge Lutens

Первый раз я попробовала Sarrasisns два года назад в Palais Royal, и тогда он показался мне вторичным в линейке Лютансовых  солифлоров.  A la Nuit казался мне тогда эталонным жасмином.  Он и вправду очень достоверно передает запах живых цветов. Как-то прогуливаясь по вечернему Риму я услышала A la Nuit  и стала искать взглядом его носителя. Ими оказались кусты жасмина, которые появились за поворотом в двух шагах.

Потом как-то в марте этого года  Максим принес попробовать Sarrasins в школу. У нас с ним случилось полное взаимопонимание: даже цвет парфюма мимикрировал под цвет моей одежды. На коже Сарацин раскрылся альтовым жасмином с привкусом туши для рисования и золотыми абрикосами на фиолетово-черном. В верхах прошуршал шлейф из “сердца”  Tuberose Criminellе.  Абрикосы мне так понравились, что я поставила их на одну ступеньку с герленовскими персиками.

И я стала сомневаться насчет его вторичности.  К сожалению восковые пробы при всей их адекватности очень сильно смягчают ароматы и не дают проявиться всем граням в полной мере. Нанесла сейчас на кожу все содержимое пуговки, но не слышу той чернильности, которая делает Sarrasins тем “a stunningly beautiful jasmine, gloved in jet-black ink”. Химическая справка  от Октавиана о происхождении этой ноты, объясняющая мою любовь к “животным” белым цветам и бобровой струе:

“The petrol and ink note in the Sarrasins comes from p-cresol and derivates. They are present in natural jasmin absolute but also in ylang and narcissus. Their smell is animalic/dirty/ink/metro with all kind of shades. It’s not only indol, which by the way is very important in the lilly of the valley smell. That ink aspect might come also from castoreum (a similar “ink” in the latest Lalique the masculine one).”

Вот таквыглядит то, что так хорошо пахнет в Sarrasins. Мой вердикт на сегодня: мне его нужно хотя бы 10 мл.

Sarrasins Serge Lutens (Christopher Sheldrake, 2007): Bergamot, Jasmine, Carnation, Woods, Musk, Coumarin, Patchouli.

Fille en Aiguille Serge Lutens

Fille en Aiguille c первых нот играла со мной в игру “угадай откуда цитата”.  Я нашла и любистовый хвост Красного шипра, и струйку дыма из Турецкой курильни, и пыльный ладан из Черного Сержа, и теплые солнечные Дубовые деревяшки, и сдержанную карамельность Аль Аттарина. Собственно иголки, молодые, сочные, cладковато-кислые, появились через час звучания. Аромат не утратил при этом своего тепла, дымности и привкуса карамели.

Такая нежно-свеже-зеленая хвойная нота есть еще только в Kyoto CdG. Но Kyoto холоден, как самурайский меч и так же невозмутим, как его хозяин. Зимой его применяю исключительно в терапевтических целях для охлаждения горячей головы. Действует безотказно, но как и любое лекарство, Kyoto в это время года не пригоден для длительного употребления. Fille en diguille – это Киото в “шубе” из ладана, дыма, смол и жженого сахара. С ней можно спокойно перезимовать.

Как бы там ни было, Fille en diguille не сборник цитат, а самостоятельная книга на любимую, хорошо знакомую, но не надоедающую тему. Мы же не станем обвинять художника в том, что он использует одни и те же краски для написания своих картин. И в отличие от мейнстримовских креативщиков, заполонивших рынок вариациями на тему с приставками sheer, light, intense, eau de…, у Сержа хватает фантазии чтобы придумать своим “книгам” новые названия.

Fille en Aiguille Serge Lutens (Christopher Sheldrake, 2009): Pine needles, vetiver, sugary sap, laurel, fir balsam, frankincense, candied fruit and spice.

Rahät Loukoum Serge Lutens

“Так было всегда: запах горького миндаля наводил на мысль о несчастной любви…”


Габриель Гарсиа Маркес

“Любовь во время чумы”

Запах горького миндаля мне никогда не нравился. Есть в нем что-то смертельно-неприятное, как сигнал тревоги. Я различаю различает мельчайшие нюансы этого запаха, цианидные призраки я слышу даже в тех парфюмах, где нота миндаля не ярко выражена. Горький миндаль отличается от сладкого наличием гликозида амигдалина, который в присутствии воды легко разлагается на глюкозу, бензальдегид и цианистый водород. Аморфный амигдалин содержится в листьях лавровишневого, персикового и вишневого дерева, кристаллический – в коре черемухи, в цветах чернослива, в абрикосовых, персиковых, вишневых (вот откуда цианидные нотки в вишнево-табачной Fifi!) и яблочных косточках.

Цианистый водород aka синильная кислота – сильный яд нейротоксического действия. При попадании в организм он блокирует клеточный фермент цитохром с-оксизазу. Клетки теряют способность усваивать кислород из крови и организм погибает от внутритканевой асфиксии. Смертельная доза для взрослого – 50 свежих миндалин. Водный раствор и пары цианида калия для некоторых людей имеют запах горького миндаля, а для некоторых ничем не пахнут. Способность различать запах синильной кислоты предположительно определяется наличием определенного гена. Учитывая токсичность кислоты, это весьма полезное умение. У меня этот ген точно есть, иначе как бы миндаль попал в рязряд нелюбимых парфюмерных компонетнов. Эта нелюбовь распространяется и на марципановую массу и различные ликеры и настойки с запахом горького миндаля.

До определенного времени я была уверена, что никогда не буду носить парфюмов с ярко выраженной нотой миндаля. Моя уверенность подкреплялась и тем, что эти ароматы часто относятся к разряду “съедобных” – еще одному парфюмерному табу. Мораль сей сказки стара как мир – никогда не говори никогда.

Rahät Loukoum покорил меня с первого вдоха. Это настолько хорошо сделано, что мои личные предпочтения растаяли в воздухе облачком сахарной пудры. В этом аромате воплотился образ моего любимого розового лукума. Я покупаю его не в турецких лавочках, а в Оттомании. В этот магазин я всегда вожу гостей, когда показываю им город. Без коробочки лукума оттуда еще никто не уходил. Их лукум не слишком сладкий, с насыщенным розовым запахом и вкусом, не вязкий, упругий, тающий во рту. Сладкоежка Ляля удостоила его звания “самого лучшего рахат-лукума”.

Лукум Лютанса это не сам десерт, а воспоминание о нем, иллюзия вкуса и запаха. В нем сочетается несочетаемое. При почти фотографической передаче всех оттенков вкуса – тонкой, как шифон, сахарной пудры, сочного и рыхлого марципана, вяжущего привкуса вишневых косточек и розовых лепестков, горько-сладкой ванили и бобов тонка – его не хочется съесть. Думаю, что  дело в альдегидах. Это они придают композиции абстрактность и элегантность.  Аромат внесезонен. В любую погоду сидит одинаково тонко и сухо, не скукоживается в холоде, не растекается паточной массой в жару.  В нем уютно и немного грустно, хочется уединения и тишины. И может даже подумать о несчастной любви или о том, что никогда не надо говорить никогда.

Фотография лукума  Ottomania.

Rahät Loukoum (Cristopher Shaldrake, 1998): white almond, crushed cherry pits, hawthorn, heliotrope, Turkish rose, balsam, tonka bean, aldehydes, white honey, musk and vanilla.

Rose de Nuit Serge Lutens

Еще один колокольчиковый Лютанс, который в восковой пробе на коже был далек от реальности. Более того, за те два раза, что мне удалось попробовать его из пробирки, он звучал совершенно по-разному. Сначала аромат сел Белой Замшей, сквозь которую пробивалась роза. Со временем роза становилась все громче, не теряя при этом сливочно-замшевого привкуса и мягкости. Поскольку Daim Blond я очень люблю, то такое развитие парфюма меня очень воодушевило.

Я читала отзывы об Rose de Nuit  как о шипровом аромате.  После второй пробы я поняла, что имелось в виду. От замши не осталось и следа. Ночная Роза показала себя шикарным розовым шипром,  но увы – медовым. Примеры медовых шипров, которые я не могу носить: современный Sikkim Lancôme и Soir de Lune Sisley. По стилю аромат напомнил мне что-то из начала девяностых. Он мог бы прекрасно вписаться в линейку люксового бренда. Не могу не отметить его сходство с L’Arte Gucci (1991). Аромат Гуччи уже давно снят с производства и сейчас является предметом парфманьяческих поисков. Rose de Nuit может стать утешением для любителей L’Arte, хотя понимаю, что для истинных поклонников достаточно слабым. Пожалуй единственное, что отличает Ночную Розу от люксовых парфюмов, это отсутствие “гламурного напряжения”, и для меня это большой плюс.

Rose de Nuit показалась мне очень необычным для Шелдрейка парфюмом. Его работы более интровертные, сдержанные, мистичные. Красоте Ночной розы необходима публика, она создана чтобы блистать и ослеплять. Поиски в сети подтвердили мои подозрения. Ее автор – парфюмер Жиль Ромей (Gilles Romey). В его послужном списке Rocabar Hermes (1998), Jil Sander Jil (1997), Rococo Joop! (2001), Cerruti Pour Home Cerruti (2007).  Время создания  Rose de Nuit я тоже прочувствовала точно – 1993 год. Аромат прочно ассоциируется с модой того периода. Самую подходящую картинку нашла у Chanel (Haute Couture 1996, фотограф Карл Лагерфельд),  но в качестве иллюстрации к этому парфюму мне хотелось бы видеть платье от Ив Сен Лорана  с огромным бантом под глубоким декольте на спине.


Rose de Nuit (Gilles Romey, 1993): Turkish rose, yellow jasmine, apricot, amber, musk, sandalwood, chypre, beeswax.

Chypre Rouge Serge Lutens

С блоттера в Chypre Rouge  мне отчетливо слышалась нота то ли любистка, то ли сельдерея. Этот запах навеивал приятные воспоминания об осеннем сборе урожая на даче и травках, повешенных сушиться под крышей. С грустью подумала, как давно я не нюхала всякого сырья! И даже толком не могла вспомнить, как выглядит магическая травка любисток и почему из ольфакторной памяти она извлекается в связке с банальным огородным сельдереем.


Levesticum officinalis L.(любисток)

Оказалось, что они родственники, оба принадлежат к семейству зонтичных. Любисток еще называли горным, диким, ложным и многолетним сельдереем. Листики у них и вправду очень похожи. В детстве любисток был окружен для меня ореолом таинственности. Объективных причин этому кажется не было, разве что моя бабушка считала, что я непременно должна споласкивать волосы его отваром. В составе заявлен чабрец, а не любисток, но я совершенно не помню, как он пахнет.

На коже Сhypre Rouge –  шершавый, мшисто-бархатистый,  с множеством древесных и бальзамических нюансов аромат. Влажная прелая земля, бережно хранящая в себе всю листву со времен рождения леса, готова принять новую, багряную, только что опавшую. Аромат умиротворяющий, но не расслабляющий. Он созвучен естественному для осени подведению итогов и расставлению точек над і.  Еще один слой чувств, переживаний, радостей и тревог тихо ложится под ноги. Можно спокойно пройтись по нему и без сожаления, но с нежностью расстаться.

По настроению Красный шипр созвучен с фильмом Кшиштофа Кесьлевского “Три цвета: Красный”. События в фильме происходят ранней весной, но еще чувствуется присутствие прошлой осени: судья на пенсии потерял вкус к жизни не убирает листья в своем саду.

И конечно же цвет. Воплощение восхищает своей гениальностью. Я стала осознанно обращать внимание на красное только когда смотрела фильм второй раз. Первый раз меня полностью поглотили переживания героев. Да и свои собственные тоже.

Красный ненавязчиво, по каплям окропляет сюжетную линию фильма: провода, лампока, кресло, чашка, переплеты книг, автомобиль, дорожный знак, вывеска, стул, салфетка, блокнот, надкушенное яблоко, ленточка на антене, сумочка, будильник,куртка, стены в балетном классе, кровь, дверь, коврик на полу, плед, чашка, ремешок часов, вишни, репродукция, ошейник, велосипед, колготки, абажур, термос, бумажный пакет, телефон, чайник, пачка сигарет, шары в боулинге, складной ножик, занавеска в душе, рубашка, музыкальный магазин, юбка, портьеры, билеты на паром, цветочный горшок, театр, пакет с грушевой водкой, вино, куртки спасателей…Это очень красиво!

Chypre Rouge Serge Lutens (Christopher Sheldrake, 2006): thyme, pine needles, honey, beeswax, jasmine, patchouli, vanilla, moss, amber, musks.